Иррациональными являются такие страсти, которые пересиливают
человека и заставляют его действовать вопреки своим истинным
интересам. Они ослабляют и разрушают его силы и заставляют
его страдать. В проблеме свободного выбора речь идет не о том,
чтобы выбрать между двумя одинаково хорошими возможностями,
речь идет не о выборе, поиграть ли в теннис или совершить прогулку,
посетить друга или остаться дома и почитать. При свободном
выборе в смысле детерминизма или индетерминизма речь постоянно
идет о том, решиться ли на лучшее или худшее, причем лучшее
или худшее постоянно затрагивает фундаментальный моральный
вопрос жизни, при котором речь идет о дальнейшем развитии
или регрессии, о любви или ненависти, о независимости или за-
висимости. Свобода означает не что иное, как способность следовать
голосу разума, здоровья, благополучия и совести против голоса
иррациональных страстей. В этом плане мы вполне согласны с тра-
диционной точкой зрения Сократа, Платона, стоиков и Канта. Однако
мне хотелось бы особо выделить, что свобода следовать заповедям
разума является психологической проблемой, которую можно ис-
следовать дальше.
Сначала вернемся к нашему примеру с человеком, который
стоит перед выбором курить ему эту сигарету или не курить,
или, другими словами, стоит перед проблемой, свободен ли он
последовать своему разумному намерению. Мы можем себе пред-
ставить человека, о котором мы почти определенно можем сказать,
что он не в состоянии выполнить свое намерение. Предположим,
речь идет о человеке, глубоко привязанном к матери и орально-
рецептивно ориентированном, который постоянно чего-то ожидает
от других, не в состоянии самоутвердиться и потому преисполнен
глубоким хроническим страхом. Для него курение является удо-
влетворением его рецептивной потребности и защитой от собственного
страха. Сигарета символизирует для него силу, взрослость, активность,
и потому он без нее не обходится. Его потребность в сигарете —
следствие его страха, рецептивности и так далее, и потому она
столь же сильна, как и этот мотив. Есть точка, в которой эти
мотивации столь значительны, что упомянутый индивид будет не
в состоянии подавить свою потребность, если в равновесии сил
внутри него не произойдет заметного изменения. Можно сказать,
что он практически не свободен решиться на то, что, как ему
известно, было бы для него лучше. С другой стороны, мы могли
бы представить себе человека такой зрелости и продуктивности
и столь свободного от всех страстей, что для него было бы не-
возможно действовать против разума и своих истинных интересов.
Но и у него нет «свободного выбора», он не курил бы, поскольку
не испытывал к этому влечения
1
.
Свобода выбора не есть формальная абстрактная способность,
которую человек либо «имеет», либо «не имеет». В гораздо большей
степени здесь речь идет о функции структуры характера. Определенные
люди не свободны решиться в пользу добра, поскольку в структуре
их характера потеряна способность действовать в соответствии с до-
бром. Некоторые потеряли также способность решиться в пользу
зла, поскольку структура их характера утратила потребность в зле.
человека и заставляют его действовать вопреки своим истинным
интересам. Они ослабляют и разрушают его силы и заставляют
его страдать. В проблеме свободного выбора речь идет не о том,
чтобы выбрать между двумя одинаково хорошими возможностями,
речь идет не о выборе, поиграть ли в теннис или совершить прогулку,
посетить друга или остаться дома и почитать. При свободном
выборе в смысле детерминизма или индетерминизма речь постоянно
идет о том, решиться ли на лучшее или худшее, причем лучшее
или худшее постоянно затрагивает фундаментальный моральный
вопрос жизни, при котором речь идет о дальнейшем развитии
или регрессии, о любви или ненависти, о независимости или за-
висимости. Свобода означает не что иное, как способность следовать
голосу разума, здоровья, благополучия и совести против голоса
иррациональных страстей. В этом плане мы вполне согласны с тра-
диционной точкой зрения Сократа, Платона, стоиков и Канта. Однако
мне хотелось бы особо выделить, что свобода следовать заповедям
разума является психологической проблемой, которую можно ис-
следовать дальше.
Сначала вернемся к нашему примеру с человеком, который
стоит перед выбором курить ему эту сигарету или не курить,
или, другими словами, стоит перед проблемой, свободен ли он
последовать своему разумному намерению. Мы можем себе пред-
ставить человека, о котором мы почти определенно можем сказать,
что он не в состоянии выполнить свое намерение. Предположим,
речь идет о человеке, глубоко привязанном к матери и орально-
рецептивно ориентированном, который постоянно чего-то ожидает
от других, не в состоянии самоутвердиться и потому преисполнен
глубоким хроническим страхом. Для него курение является удо-
влетворением его рецептивной потребности и защитой от собственного
страха. Сигарета символизирует для него силу, взрослость, активность,
и потому он без нее не обходится. Его потребность в сигарете —
следствие его страха, рецептивности и так далее, и потому она
столь же сильна, как и этот мотив. Есть точка, в которой эти
мотивации столь значительны, что упомянутый индивид будет не
в состоянии подавить свою потребность, если в равновесии сил
внутри него не произойдет заметного изменения. Можно сказать,
что он практически не свободен решиться на то, что, как ему
известно, было бы для него лучше. С другой стороны, мы могли
бы представить себе человека такой зрелости и продуктивности
и столь свободного от всех страстей, что для него было бы не-
возможно действовать против разума и своих истинных интересов.
Но и у него нет «свободного выбора», он не курил бы, поскольку
не испытывал к этому влечения
1
.
Свобода выбора не есть формальная абстрактная способность,
которую человек либо «имеет», либо «не имеет». В гораздо большей
степени здесь речь идет о функции структуры характера. Определенные
люди не свободны решиться в пользу добра, поскольку в структуре
их характера потеряна способность действовать в соответствии с до-
бром. Некоторые потеряли также способность решиться в пользу
зла, поскольку структура их характера утратила потребность в зле.